Роль денщика Шельменко стала для народного артиста Украины Петра Рачинского знаковой. Его называют лучшим денщиком в истории Харьковского государственного академического украинского драматического театра им. Т.Г. Шевченко. 12 июля Петру Рачинскому исполнилось 70 лет.
В этом году у Петра Болеславовича еще два юбилея: 50 лет на сцене театра и 40 лет в роли Шельменко. Почему не удалась первая попытка воплотить харизматичного персонажа? Как артист дебютировал в этой роли? В чем секрет Шельменко и долгожительства спектакля, который идет в театре почти 80 лет? Об этом – в интервью с юбиляром.
Дебют в роли Шельменко состоялся на зоне
– Петр Болеславович, в вашей творческой биографии роль Шельменко стала знаковой. Вас считают лучшим денщиком в истории театра Шевченко. А как вы к этой роли пришли?
– Я работал в театре Шевченко, мне было 20 лет. Мой педагог Бронислав Мешкис который был главным режиссером театра Шевченко, считал меня комиком. Он сказал: «Переписывай роль, будешь играть Шельменко». Ответственным за спектакль был народный артист СССР гениальнейший Евгений Бондаренко. Два дня мы с ним порепетировали, и он сказал: «Когда-то ты будешь хорошим Шельменко. Но поверь, Шельменко не может быть 20 лет. Это нонсенс. В пьесе денщик просит отпустить его в отставку, а тогда в армии служили 25 лет».
– 20-летний Шельменко не состоялся. Возможно, вы помните свой дебют в этой роли?
– Мой ввод в спектакль никогда не забуду. Вы даже не представляете, где произошел мой дебют. В зоне строгого режима. Спектакль «Шельменко-денщик» был выездным – театр Шевченко на месяц уехал на гастроли в Красноярск. Премьера состоялась в зоне строгого режима. Замполит зоны объяснил нам, что на спектакль были допущены только осужденные с хорошим поведением. «Шельменко-денщика» принимали хорошо, аплодировали.
Единственное – «колошматило» наших артисток. Женские костюмы были с декольте, и женщины как могли пытались прикрыть грудь от мужской публики, которая долго находилась в изоляции.
Во время этой поездки был знаковый момент. В клуб мы шли мимо огороженной площадки, где заключенные играли в волейбол. Один из них бросил игру и пристально всматривался в нас через ограждение. Мы отыграли спектакль и возвращались из клуба мимо той же площадки. Заключенный снова стоял, глядя на нас и вцепившись руками в металлическую сетку. Когда мы уже прошли, он вдруг закричал вслед: «Ребята, родному Харькову привет!».
«Шельменко – это шило»
– Вы сыграли множество острохарактерных ролей. Среди лучших образов – Грабок («Мельница счастья»), Менахем Мендл («Пять бриллиантов Тевье-молочника»), Мартин («Полет над гнездом кукушки»), Освальд («Король Лир»), Земляника («Ревизор»), Симеонов-Пищик («Вишневый сад»), Аллилуйя («Зойкина квартира»). Сейчас вы заняты в спектаклях «Примадонны», «Смешные деньги», «Жениха вызывали?», «Зойкина квартира», «Любовь», «Лісова пісня». Пока все рекорды по долгожительству бьет «Шельменко-денщик». Сложно себе представить, но этот спектакль идет в театре Шевченко с 1942 года. «Шельменко» оказался вне времени и вне моды. Как вы думаете, в чем секрет его долгожительства?
– Удивительная штука, но я не знаю, в чем секрет. Иногда сам думаю: да что ж такое? Мы играем строго в соответсвии с текстом автора пьесы, точно так, как спектакль был поставлен еще в 1940-е годы. И спектакль живет, его принимает зритель. Наверное, секрет в том, что в пьесе Шельменко выписан гениально, тексты и характеры персонажей яркие, все узнаваемо.
– Наверняка секрет успеха спектакля – еще и в классном исполнении. Не исключено, что вы уже побили все рекорды, играя Шельменко четыре десятилетия. Для вас эта роль не затирается с годами?
– Нет. Единственное – были моменты, когда я дико уставал. В 1970–1980-х годах были выездные спектакли по области. Я был плотно занят в репертуаре. Расписание вяголядело так: с 11.00 до 14.00 – репетиция, в 17.00 – отъезд на выездной спектакль.
Мотались по всей области. Приезжаем на место около семи-восьми часов вечера, оформление спектакля – ничего сложного. Но подходит председатель колхоза: «Извините, ребята, но надо подождать, пока подоят коров». В результате спектакль начинается в 23.00, а то и позже. Несмотря на позднее время, залы были полны. Домой мы приезжали около двух часов ночи, а утром – репетиция другого спектакля. И так чуть ли не через день. Уставал исключительно от такого графика, а Шельменко до сих пор играю с огромным удовольствием.
Я видел «Шельменко-денщика» в другом театре. Режиссер много напридумывал, декорации грандиозные. Шельменко медленно ходит по сцене, спокойно разговаривает, что-то сказал – ушел. В спектакле театра Шевченко простые декорации, весь спектакль построен на актерах. Шельменко не может стоять на месте. Это шило: он крутится, вертится. Когда меня вводили в спектакль, рассказывали, что Михаил Покотыло – один из исполнителей роли Шельменко – менял за спектакль несколько нижних рубашек. Я стараюсь сохранить атмосферу спектакля. Когда я играю Шельменко, теряю как минимум два килограмма.
С началом войны «Шельменко» получил новый смысл
– Мне кажется, у вас с Шельменко много общего. И темперамент в том числе.
– Когда мне предложили роль, я понял: это мое. Может, потому что я из села, а у Шельменко народный характер. Эту роль надо проживать. Я считаю себя украинцем, а Шельменко – в каком-то смысле олицетворение нашего народа – он с хитринкой, мудрый, трудолюбивый.
– Не появились ли в вашем Шельменко за сорок лет новые черты?
– К этой роли добавить нечего. В пьесе все написано, и надо делать то, что задумано режиссером. Просто сыграть надо так, чтобы зритель тебе поверил. Единственный момент: когда началась война с Россией, изменилась реакция зрителей на мои слова в финале спектакля. Я говорю Шпаку: «Ваше високоблагородіє, осьо було два брати. Один повів рід Шпаків, оце як ви. А другий (показываю на Скворцова) пішов (делаю паузу и тяжело вздыхаю) ой, господи… у москалі. І став зваться по-московському Скворцофф». Я акцентирую внимание на последней букве фамилии. Раньше реакции зала не было, а сейчас я ее хорошо чувствую. Иногда зал сопровождает этот фрагмент аплодисментами, искренним смехом. А кто-то из зрителей задумывается.
